Главная | Регистрация | Вход
...
Меню сайта
Форма входа
Категории раздела
СРОЧНО ! ВАЖНО ! [0]
ДОСТОЙНО ВНИМАНИЯ [0]
ЭТО ИНТЕРЕСНО МНЕ, МОЖЕТ И ВАМ? [0]
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
ХОТИТЕ ЛИ ВЫ ЖИТЬ В ЕДИНОЙ СТРАНЕ?
Всего ответов: 96
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0
    статистика посещений сайта

    SATOR.ucoz.ru
    Василий Теркин
    Вечная книга
    Орест ВЕРЕЙСКИЙ


    А вот этот Теркин, которого вы видите на рисунке, был «найден» фронтовым художником Орестом Верейским в 1943 году и одобрен Александром Трифоновичем Твардовским, В 1946 году «книга про бойца» «Василий Теркин» вышла с этими иллюстрациями. Орест Георгиевич вспоминает:

    — Теркин — самый знаменитый и самый трудный для художника литературный герой из всех героев войны, хотя бы потому, что он близок для многих читателей и военной поры, и нынешней, мирной. Каждый с ним связывает что-то свое. Помню, как услышал первые главы из «Теркина». Я служил тогда в газете «Красноармейская правда» Западного-III Белорусского фронта. Весной 1942 года к нам в редакцию прибыл Твардовский.

    Мы ждали его с нетерпением. Молодой поэт был уже знаменит, хотя о существовании «Теркина» мало кто еще подозревал. Наши редакционные вагончики теснились в густом лесу, и вот однажды все мы собрались в одном из них, и Твардовский предложил нам послушать первые, еще нигде не непубликовавшиеся главы «Василия Теркина». Многие ждали веселых приключений лихого солдата, вроде того «Васи Теркина», которого придумал Твардовский с друзьями в уголке номера газеты «На страже Родины» во время финской кампании. Но Твардовским стал читать совсем другое:

    А всего иного пуще
    Не прожить наверняка —
    Без чего? Без правды сущей,
    Правды, прямо в душу бьющей,
    Да была б она погуще,
    Как бы ни была горька...

    Так он прочитал нам главы «На привале», «Бой в болоте».,. До сих пор помню свои ощущения, Не только я, все мы были потрясены услышанным ,— просто, естественно, неторопливо нам была рассказана такая горькая и глубочайшая правда о войне, которую мы ежечасно видели вокруг себя, что нам казалось— не поэт Твардовский это сочинил, а эта правда жила в нас, мы ее понимали, чувствовали, только не могли столь ясно и душевно выразить.

    «Василий Теркин» печатался в нашей газете по мере создания поэмы — всю войну. Я часто делал рисунки. Но про себя не раз всерьез подумывал о настоящих иллюстрациях и делал зарисовки в блокнот пейзажи, приметы фронтового быта, прикидывал облик самого Теркина... Я работал с большой охотой. И потому, что, как и все товарищи Твардовского по газете, я был свидетелем рождения той или иной главы. И потому, что я родился на Смоленщине, провел там свое детство, и это роднило меня и: с Твардовским, и с Теркиным.

    И все же сам Теркин мне долго «не давался». Многие солдаты казались мне похожими на Теркина, кто улыбкой, кто не сразу уловимой лихостью, кто добрым нравом и прищуром веселых глаз... Я делал набросок за наброском, но Твардовскому, который заинтересованно слепила моими поисками героя, все они казались не похожими. Да и я чувствовал, что это «не то». Однажды в нашей редакции появился молодой поэт Василий Глотов, он приехал к Твардовскому показать свои стихи. Не знаю, каким чувством — шестым, седьмым, десятым, я увидел в нем черты Теркина, В нем был и решительный характер, и сдержанная сила, и веселый нрав. Сделал несколько  набросков, показал Твардовскому, я он сказал только одно слово: «Да».

    Конечно, Теркин — образ собирательный. Он чем-то похож и на самого Твардовского, и на тех многих солдат, которых я встречал на своих фронтовых дорогах.

    Прошло много лет с той поры, я не раз возвращался к этим своим работам, пытался что-то переделать. Но все эти попытки были неудачны. Я скоро понял, что, может быть, смогу что-то подправить технически, сделать отточеннее штрих, рисунок, но правдивее, искреннее, острее, чем тогда, но свежим следам, я о войне и Теркине уже не скажу.

    Работу над иллюстрациями к поэме «Василий Теркин» я закончил в сорок шестом году. И когда война закончилась, нам казалось, что все «военные темы», над которыми мы работали, исчезнут, что мы будем  писать о другом, рисовать другое — нечто из мирной жизни, обязательно светлое, доброе, красивое. Но вот  уже более сорока лет я возвращаюсь и возвращаюсь к этой книге о  войне, готовя ли переиздание или но душевной потребности, и каждый  раз совершаю для себя новые открытия.

    «Василий Теркин» — вечная книга, и не только потому, что в ней — вся война, с трагическим и комическим, с героическим и обыденным. В ней правда — о человеке и. о том замечательном солдате, который победил в страшной войне, и о нас с вами, сегодняшних. Ведь в высоком товариществе, стойкости в беде, мужестве в победе, в доброте, щедрости, решительности и человечности, умении смотреть правде в глаза и не бояться ее мы сегодня, когда меняется жизнь вокруг нас и меняемся мы сами, нуждаемся не меньше, а может быть, даже больше, чем в то суровое и требовательное время.

    И поэтому Теркин всегда нам будет нужен.

    Не случайно именно сегодня мы заговорили о памятнике Василию Теркину. Думаю, что это должен быть не просто памятник литературному герою. Это должен быть памятник Отечественной войне, ее главному герою — русскому со ту, памятник лучшим свойствам характера простого советского человека, И, наконец, он должен стать данью памяти Александра Трифоновича Твардовского.