Главная | Регистрация | Вход
...
Меню сайта
Форма входа
Категории раздела
СРОЧНО ! ВАЖНО ! [0]
ДОСТОЙНО ВНИМАНИЯ [0]
ЭТО ИНТЕРЕСНО МНЕ, МОЖЕТ И ВАМ? [0]
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 68
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0
    статистика посещений сайта
    SATOR.ucoz.ru




    РОНДО
    Письма о России

    НАЗАД
    СОДЕРЖАНИЕ
    ВПЕРЕД
    ПРОШУ ССЫЛКУ НА СКАЧИВАНИЕ
    Сведения о книге: «Письма о России одной дамы, пребывавшей в ней некоторое время, к приятельнице своей в Англию, с историческими примечаниями. Перевод с английскаго. Лейпциг. 1775, в 12 д. л. 186 страниц, с приложением родословной таблицы» //  Русская старина, 1878. – Т. 21. - № 2. – С. 325-346. – Под загл.: пояснения и примечания к «Письмам леди Рондо»


    Пояснения и примечания к 

    „Письмам леди Рондо".

    Перевод с немецкой рукописи, хранящейся в библиотеке Его Императорскаго Высочества Государя Великаго Князя Константина Николаевича.

    В ряду иностранных источников о Poccии в царствование императрицы Анны Иоанновны, об этой государыне, ея дворе и вообще о достопамятных русских деятелях той эпохи, безспорно, первое место занимают Записки генерала Манштейна; полный перевод подлинной рукописи этих драгоценных Записок, принадлежащей Его Императорскому Высочеству Великому Князю Константину Николаевичу—представлен, с разрешения Его Высочества, читателям «Русской Старины» в приложении к изданию 1875-го года.

    В ряду второстепенных или даже третьестепенных источников к той же эпохе—относятся письма жены английскаго резидента при петербургском дворе того времени, леди Рондо.

    Обзор этих писем с биографическими заметками о леди Рондо был напечатан в «Русской Старине» (изд. 1873 г., том VIII, стр. 28—50). Имея в виду готовившийся тогда к изданию в свет полный перевод «Писем леди Рондо», сделанный Е. П. Карновичем, мы ограничились лишь обозрением этих писем и возстановлением ценсурных пропусков в первом переводе, М. И. Касторскаго, напечатанном в 1836 году. Мы заметили тогда-же, что «Письма леди Рондо» (род. 1699 f 1783), заключая в себе некоторыя сведения, довольно интересныя для истории царствования Анны Иоанновны. вместе с тем переполнены разсказами о нарядах, не любопытными семейными подробностями, пустыми анекдотами, отступлениями и риторическими возгласами. Ныне, мы напоминаем читателям о «Письмах леди Рондо» по поводу печатаемаго перевода вполне любопытных к ним критических примечаний, написанных неизвестным лицом во второй половине прошлаго столетия, около 1776-го или 1777 г. Подлинная рукопись этих примечаний состоит из золотообрезной тетради в 100 страниц, в 8-ю долю листа писчей бумаги, переплетенной в красный сафьян, с оттиснутым на верхней части двуглавым орлом, на груди котораго соединение гербов российскаго и виртембергскаго; немецкий почерк четкий и довольно крупный; подпись автора —J. J.. остается загадочною, при всем нашем старании доискаться — кто он именно. Эти весьма любопытныя примечания служат существеннейшим дополнением «Писем», придавая некоторым из них колорит и значение большее нежели им, собственно, принадлежит.

    Печатая, с благосклоннаго разрешения Его Императорскаго Высочества. Великаго Князя Константина Николаевича, эти примечания, мы сделали, в выносках, ссылки на страницы нашего издания, в котором помещено обозрение «Писем леди Рондо», а также сделали некоторыя биографическия дополнения.

    Печатанием вышеупомянутой рукописи мы начинаем новый ряд исторических документов и материалов, хранящихся в прекрасной библиотеке дворца в городе Павловске; доныне, из рукописей этой библиотеки в «Русской Старине» были напечатаны:

    I. Записки о Poccии генерала Mанштейна (1727—1744 гг.), две части с дополнениями и приложениями, V+378+XVI стр. in 8° (особое приложение к «Русской Старине» издания 1875 г.).

    П. Цесаревич   Павел   Петрович — учебныя тетради и разныя его разсуждения,  1772—1776 гг. (Изд.  1873 г., том VIII, стр.  649-690; 853—884; изд. 1874 г., том IX, стр. 37—56; 277—300;  473—512).

    III. Выписки великаго князя Павла Петровича из Записок кардинала Ретца, 1778—1779 гг.(«Рус. Стар». изд. 1874 г., том Х, стр. 309—320; 549—560).

    IV.  Выдержки великаго князя Павла Петровича из Записокъ герцога

    Сюлли («Рус. Стар.» изд.  1874 г., том X. стр. 735—742).

    V. Собственноручный проект в.к. Павла Петровича войны с Австрией и примерное исчисление государственнаго бюджета 1780 — 1786 гг. («Рус. Стар.» изд. 1874 г., том X, стр. 60—70).

    VI.   Разговор императрицы Екатерины   II с великим   князем цесаревичем Павлом Петровичем,  12-го мая 1783 г., о политике Poccии по отношению к Польше («Рус. Стар.» изд. 1873 г., том VIII, стр. 651—653).

    VII.   Письма императрицы Екатерины II к великому князю и его супруге.  1783—1792 гг. («Рус. Стар.» 1873 г., том VIII, стр. 653—690; 853—884).

    VIII.   Торжество бракосочетания в. к. Александра Павловича (1793 г.) («Рус. Стар.» изд.  1874 г., том IX, стр.  513 — 531;  685—696).

    IX.  Переписка  императрицы   Екатерины  II  с  в.  к.   цесаревичем Павлом Петровичем и его супругою Mapиею Феодоровною, 1792—1795 гг. («Рус. Стар.» изд.  1874 г., том IX, стр. 37—56).

    X.  Переписка по делу сватовства шведскаго короля Густава IV Адольфа, 1796 г. («Рус. Стар.» изд. 1874 г., том IX, стр. 277—300; 473—512).

    XI.  Речь императора Александра I в Москве, 16-го августа 1816 г. ("Рус. Стар." изд. 1877 г., том XX, стр. 704—705).

    XII.   Причины наводнения в С.-Петербурге,  1824 г., статья астронома Шуберта («Рус. Стар.» изд. 1877 г.. том XX, стр.708—714).

    Ред.

    Сведения о книге: 

    «Письма о России одной дамы, пребывавшей в ней некоторое время, к приятельнице своей в Англию, с историческими
    примечаниями. Перевод с английскаго.   Лейпциг. 1775, в 12 д. л.
    186 страниц, с приложением родословной таблицы»[1].

    Вы желаете знать мое мнение о новой книге, в которой речь идет о России? Эта книга вам нравится, потому что она написана женщиною; вас забавляет в ней остроумный слог автора; вам кажется, что сочинительница знала многия обстоятельства двора в ея время лучше, нежели знаем мы их теперь, а главное для вас то, что она писала не для публики, а просто к отсутствующей приятельнице, в виде доверенной беседы. Вы заключаете из этого, что хотя в книге мало такого, что возбуждает серьезный интерес, однако стоило-бы труда изследовать, на сколько правды в этих до сих пор неизвестных анекдотах. И вы полагаете, что я в состоянии это сделать, так как мне памятны многия современныя писательнице события. Посмотрю, съумею-ли я исполнить ваше желание. Правда, что у автора встречаются многия неточности, но и переводчик в примечаниях своих впадает местами в ошибки.

    Предварительно скажу несколько слов о самой писательнице которую я очень хорошо помню. Родом англичанка, она была молодая, красивая, живая, обходительная и умная женщина. В первое замужство она была за голландским резидентом при русском дворе, г. де-Вильде, о смерти котораго она упоминает в своих письмах; в последствии она вышла замуж за великобританскаго резидента при том же дворе, г. Рондо. И этот умер в Петербурге 5-го октября 1739 г., после чего г-жа Рондо возвратилась в Англию. На место ея покойнаго мужа назначен в Петербург г. Финч, в 1740 г. Теперь для вас ясно, что значат встречающияся в письмах заглавныя буквы В. и Р.

    Другое замечание, которое необходимо касается тех чисел, которыя обозначены на письмах: по содержанию видно, что в большей части этих писем числа поставлены целым годом назад. Это промах не автора, а издателя, которому, может быть, попали в руки письма без обозначения числа. На некоторых письмах, а именно: на 1-м и 5-м, показаны даже два года. Это не удивительно для того, кто знает, что в Англии, по причине различнаго летосчисления, первые три месяца года причитываются иногда к прошедшему, а иногда к текущему году. Но дело переводчика—или обозначить точное число, или пояснить то, которое показано в подлиннике[2]

    В 1751 году только три государства в Европе придерживались еще стараго стиля, а именно Великобритания, Швеция и Poсcия. В означенном году, благодаря стараниям графа Честерфильда, Великобритания приняла новый стиль для своего календаря.

    Приготовив статьями в журналах общественное мнение к изменению счисления времени, граф Честерфильд, при содействии графа Макклесфильда, доктора Брадлея и других ученых, объяснил правила предложеннаго им перехода к новому стилю в билле, который и был принят в обеих камерах парламента.

    Этим биллем назначено считать год не с 25-го марта, как делалось до того, а с 1-го января, и в следующем 1752 году уничтожить 11 дней в сентябре, так чтобы число после 2-го дня этого месяца было 14-е. Все затруднения, которыя могли возникнуть от такого изменения в отношении займов, срочных обязательств, платежей и т.п., были тщательно предyсмотрены и отвращены. (Lord Mahon, History of England, глава XXXI).                   Пр. Ред.

    Письмо первое [3]. С.-Петербург, февраль 1729—1730 г. Согласно с английским летосчислением и с содержанием письма, это должно быть февраль 1728—1729 г., или, по нашему, февраль 1729 г. Автор описывает Петербург и впадает в ошибки. Никто и не станет требовать от нея точности. Может быть, во многом виноват и переводчик. Трудно понять, как могла г-жа Рондо сказать, будто город получил название свое от адмиралтейства. Она назвала крепостную церковь прекрасною, но она могла судить о ней только по наружному виду. В то время церковь была еще далеко не достроена. Во внутренности новаго храма еще стояла маленькая деревянная церковь, заслонявшая собою внутреннюю постройку храма. Справедливо сказано, что в церкви погребены вторая супруга Петра I-го и некоторыя их дети. Однако, переводчик ошибочно замечает, будто с тех пор там стали погребать всех преемников Петра I-го, кроме Петра III-го: известно, что Петр II-й погребен в Москве. Также неверно замечание переводчика, касательно зимняго дворца Петра I-го, будто императрица Елисавета перестроила его. Напротив, он и теперь (1776 г.?) стоит в том виде, в каком строил его Петр I-й. Елисавета же приказала перестроить дворец императрицы Анны, состоявший из нескольких соединенных вместе бывших частных строений. Также приписать-ли автору слова, что Нева течет вплоть у садов Александровскаго монастыря и извивами идет туда из города? Самое здание монастыря расположено на берегу Невы. Большая река не течет извивами. Автор не мог не знать, что Нева течет мимо монастыря по направлению в город, а не наоборот. Потом следует разсказ о восьмидневной прогулке (очевидно—поездке, и на английском, вероятно, сказано: excursion) на бумажную фабрику, в 20-ти англ. милях  от   Петербурга  (в Дудергофе, что ныне  Красное   Село), оттуда в Петергоф. Тут переводчик в примечании распространяется   о зимнем   дворце  в Петергофе, тогда как Петергоф есть   исключительно летний загородный дворец, и зимою в нем никогда не живут. Выстроенный Екатериною II эрмитаж   нельзя   переводить словом пустыня, потому что оно дает совершенно неправильное понятие о предмете. Впрочем, о таких мелочах я потому только упомянул, что в означенном письме нет ничего более важнаго. Автор собирается в Москву.

    Письмо второе  [4]. Москва, апрель 1730 г.

    Должен   быть   означен 1729 г., судя по тому, что в это время происходило в Москве. Автор выехал из Петербурга 5-го марта, и приехал в Москву 9-го. Проездом через Новгород, г-жа Рондо вспоминает о св. Антонии Падуанском как будто уж и не существовал другой. Переводчик не поправляет этой ошибки, хотя и приводит год смерти римскаго Антония.   У   императора   Петра   II  не   было  аудиенц-залы: это тоже промах переводчика.  Петр II жил во дворце Лефорта, в Немецкой слободе, где было довольно больших зал для аудтенций. Тут-же были принимаемы и иностранные послы, и давались   большие   праздники.   Упоминаемый  любимец князь Долгорукий был обер-камергер князь Иван Алексеевич Долгорукий. Говорится еще: «что молодой государь шесть месяцев  как   лишился  единственной  сестры». Княжна Наталья Алексеевна скончалась в Москве 22-го ноября 1728 г. Это совпадение, с месяцем апреля 1729 г., а не 1730 г., который обозначен на письме. Следуют не вполне верные разсказы   о первой   фаворитке   Петра  I. Ее звали не Мунц, а Анна   Монс,   и отец   ея был не офицер, а мещанин и виноторговец.   Корб   в  своем   Diar.   itin.    in  Moscoviam (стр. 106) говорит, что Монс был золотых дел мастер, в Немецкой   слободе   в Москве.  Это та самая domicella Mons, о которой   Корб   часто упоминает. Государь был очарован ея необыкновенною  красотою.   Во  время   осады Шлиссельбурга (в 1702 г.) он узнал о ея неверности и о переписке с саксонским посланником фон-Кенигсек. Открылось это таким образом. Посланник сопровождал царя в походе, и переходя раз поздно вечером по узкому мостику, через неглубокий ручей, оступился и утонул. Когда царь о том узнал, первою заботою его было устранить от посторонних глаз находившияся в карманах посланника бумаги, в которых могли содержаться государственныя тайны относительно теснаго его союза с королем Августом. Каково-же было его изумление, когда открылись при этом случае тайны его фаворитки Анны Монс! Она так обнаружила себя перед Кенигсеком, что не оставалось ни малейшаго сомнения в ея неверности. О портрете ничего не говорится в тайной истории, но упоминается о другом знаке ея любви, посланном ею на память г. Кенигсеку. С этих пор царь совершенно отступился от нея. Несколько лет она содержалась под арестом, хотя и сносным, от котораго прусский посол, г. Кейзерлинг, старался ее освободить, ходатайствуя за нее, по поводу чего он имел даже неприятности с князем Меншиковым в 1707 г., в Варшаве [5]. Наконец государь смягчился. Ей дали свободу и она вышла замуж за Кейзерлинга; на пути с нею из Москвы в Берлин он умер. Потом она вышла замуж за шведскаго маиора Мюлерса, из плененных под Полтавою. Наконец, Анна Монс умерла в 1714 г. Эта женщина могла-бы достигнуть несравненно большаго счастия, если-б она была в состоянии превозмочь свою неосторожную склонность к Кенигсеку.

     

    Письмо третье [6]. Москва, 4-го ноября 1730 г. Следовал бы 1729 г. Говорится о супруге польскаго.министра. Но в то время в Москве не было польскаго министра, а был саксонский, г. Лефорт; об нем-то и о супруге его, очень живаго характера, идет здесь речь.—Автор разсказывает о княжне Долгорукой, сестре обер-камергера, такия подробности, каких в России никто не слыхал, да оне, очевидно, и вымышлены. Все, что говорится о ея превосходных  качествах, вполне справедливо. Она воспитывалась в доме деда, князя Григория Федоровича Долгорукаго, который долго был послом в Польше, и детство   свое провела в обществе молоденьких полек высшаго сословия. Может быть, какой нибудь молодой иностранный' граф  и влюбился  в нее,  но чтобы  она  отвечала ему взаимностью и желала вступить с ним в брак—этому противоречат обычаи   страны,   семейныя   и   вообще  все обстоятельства, касающияся самой княжны.   У графа Братислава,  имперскаго посланника при  дворе   Петра II,   не было брата;  но при посольстве его находились два кавалера, и одного из них звали графом  Миллезимо. Это был красивый и любезный молодой человек.   Он   иногда   сопровождал посланника во время его посещений отца княжны,   или обер-камергера,   его брата,   при чем княжна, быв воспитана по иностранному, всегда участвовала в беседе. Граф Миллезимо напрасно принял ответы княжны за выражение горячих чувств ея к нему, потому что эти ответы надобно было отнести к одной вежливости и любезности ея. Он только вообразил то, чего сам желал. Еще одно обстоятельство, доказывающее противное: княжна уже несколько лет была назначена в невесты другому князю Долгорукому Юрию Юрьевичу, капитану гвардии, молодому человеку прекраснейших качеств;   он был ей родственником,  но дальным, так что мог вступить с ней в брак. Она нежно его любила и если что могло быть причиною ея нерасположения  сочетаться браком с императором (а что оно существовало—того нельзя совершенно отрицать),   то это вкоренившаяся уже любовь ея к князю Юрию. Но как в этом браке были замешаны интересы, то княжна так съумела владеть собою, что ни во время обручения с императором, ни после, не показала признаков склонности к другому. Как-же могла она поступить так неосторожно в отношении графа Mиллезимо, как это разсказано в четвертом письме? К тому-же надобно заметить число этого письма. Княжна жила у отца на даче, за Немецкою слободою, на берегу речки Яузы; эта дача была нанята князем у доктора Бидлоу, с целью быть поближе ко двору. По ту сторону Яузы, против самой усадьбы, простирается   обширный луг;   и вот, страстно влюбленный граф Миллезимо, не имея возможности видеть княжну так часто как он желал, стал надеяться видеть ее хотя издалека или быть ею замеченным. С этою целию затевает он частыя прогулки по лугу взад и вперед, и не спускает глаз с дома своей возлюбленной. — Прогулки совершаются только в хорошую летнюю погоду, следовательно, оне происходили несколькими месяцами ранее того времени, в которое писал автор. Уже в то время император, когда не выезжал из Москвы на охоту, почти ежедневно каждое утро бывал в доме князя; о будущем браке его с княжною уже ходили слухи. Однако Миллезимо продолжал свои прогулки, так что император однажды послал к нему спросить, чего он там ищет? На неудовлетворительный ответ ему приказано немедленно отправиться домой и впредь не показываться тут. Граф Вратислав, узнав об этом, понял, что после этого при русском дворе граф Миллезимо будет играть неприятную роль, и устроил так, что дерзкий влюбленный должен был оставить Москву, и, под предлогом важнаго дела, отправил его в Вену.

     

    Письмо четвертое 1). Москва, 20-го декабря 1730 г. Тоже следует 1729 г.; и число и месяц неверные, потому что в письме сказано: «два дни тому назад происходила церемония публичнаго объявления, или, как здесь выражаются, обручения». Торжественное обручение императора с княжною Екатериною Алексеевною Долгорукою происходило 1-го декабря 1729 г. Пропустим неточности описываемаго церемониала; но откуда снова взялся покинутый обожатель? Приятели несчастнаго будто-6ы вывели на улицу, посадили в сани и во весь дух поскакали с ним за город. Следовательно, он раньше не уезжал, может быть, в ожидании удобнаго саннаго пути? Обрученная невеста стала уже жить отдельно от родителей, в нарочно для нея устроенном доме, напротив Лефортова дворца, по другую сторону Яузы, и имела свой собственный двор. Дом был каменный с садом, и принадлежал некогда фельдмаршалу, адмиралу и первому министру иностранных дел графу Федору Алексеевичу Головину; в последствии на этом месте императрица Анна выстроила свой Анненгоф.

    1) «Русская Старина», изд. 1873 г., том VIII, сгр. 43— 44

     

    Письмо пятое 1). Москва, февраль 1730—1731 г. По английскому летосчислению, это было в феврале 1729 — 1730, но никак не 1731 г., потому что описанная здесь кончина государя последовала в ночь с 18-го на 19-е число января 1730; иначе, еслиб государь   был   здоров, свадьба состоялась бы уже 19-го.   Автор ошибочно называет императорскую невесту императрицею. Относительно   образа   ея мыслей и ея слов,   которыя какой-то господин будто-бы   передал   автору,   нельзя   ничего вывести; письмо-же, очевидно, написано еще до торжественнаго въезда императрицы Анны в Москву, бывшаго 13-го февраля. До тех пор, и даже до возстановления самодержавия, семейству Долгоруких нечего было опасаться. Но, как женщине, понимающей чувство   любви,   писательнице простительно было выразиться о царской невесте,   по поводу романической любви к ней графа Mиллезимо, что она была "жертвою заклания" .

     

    Письмо шестое 2). Москва, 1731 г. Из этого письма нельзя вывести ничего определительнаго  касательно времени,  к которому оно относится: к означенному-ли году, или к предъидущему.  Писательница  снова совершила  прогулку на дачу,  принадлежавшую некогда князю   Меншикову.   При этом   случае переводчик повторяет пошлую сказку   о мальчике-пирожнике. Не излишне сказать — откуда она возникла. Не будучи знатнаго происхождения,   Меншиков   был всетаки сыном конюха, в «офицерском»   чине,   если   судить по нашему времени.   Когда Петр  I,   будучи отроком,   в 1687 году завел у себя потешную роту, для упражнения в военной службе, тогда Меншиков   был  одним   из  первых,   которых он выбрал между сыновьями служителей своего двора.  В числе их были многие  из   детей конюхов; к ним вскоре присоединились и молодые люди хороших фамилий. В последствии, эти «потешные»

    1) «Русская Стрина», изд. 1873 г., том VIII, стр.44.

    2) .Русская Старина», изд. 1873 г., том VIII, стр.44.


    335

    вошли   в состав   перваго гвардейскаго полка, и в бытность этого полка, в 1695—1696 гг., в Азовском походе, Меншиков был унтер-офицером. Он же сопровождал царя в его заграничное путешествие в 1697 году,   в качестве волонтера; работал с ним на Саардамской верфи и, подобно царю, занимался усердно наукою мореплавания.   По возвращении царя из путешествия   (1698 г.),  о Меншикове упоминает  имперский секретарь Корб в своем описании посольства, при котором он состоял, называя его одним из первыхъ царских любимцев, но только уменьшительным именем—«Алексашка», доказательство, что в то время этот любимец не имел никакой должности, по которой можно бы его назвать. В списках исхода 1700 г.,   он значится   поручиком   гвардии,  и при взятии Шлиссельбурга (1702) поручиком бомбардирской роты Преображенскаго гвардейскаго  полка,  в котором сам царь числился капитаном. После взятия крепости, государь назначил его там губернатором, а потом поставил над всей Ингерманландией, предоставив   ему и доходы с этой области.   В 1703 г. царь наградил его орденом св. Андрея,  который в то же время возложил и на себя. Затем повышения следовали одно за другим. Император Иосиф возвел его в князья своей империи 21-го января 1706 г., а Петр утвердил его и русским князем, с титулом Ингерманландскаго (Ижорскаго), потому что ингерманландские города (за исключением С.-Петербурга, как русской столицы), а еще более жители внутренняго края, признали его своим наследственным владетельным господином. Однако в отношении последняго достояния вскоре потом произошла перемена. Царь пожаловал князю поместья в других губерниях, и чрез это получил возможность награждать и других заслуженных сановников поместьями и крестьянами поблизости столицы. В таком счастливом положении находился Меншиков, когда какой-то французский офицер, по имени Жозеф Гаспар Ламбер (Lambert), выдававший себя за инженернаго офицера  и в 1706 г. бежавший  в Гродне из русской службы, вздумал издать наполненную лживыми известиями книжонку под заглавием:   «История князя Ковшимена»   (Париж, 1710, in 12). Если прочесть фамилию Ков-ши-мен по слогам наоборот, то обнаружится, о ком идет речь. В означенной книжонке не только в первый  раз  упоминается о мальчике-пирожнике, говорится о каких-то заговорах и об открытии их; о каком-то князи Амильке и его дочери; о том, что Меншиков по поводу какой-то любовной интриги спас царю жизнь и   проч.,    словом — такия    выдумки,    о   которых   в   Poccии никогда ничего не слыхали и даже нельзя в настоящей истории Петра Великаго и его любимцев приискать основания    или повода к подобным вымыслам.    В России заслуги Ламбера существовали более на словах, нежели на деле, поэтому охотно уступили бы его всякой нации, которая захотела приобресть его; но дело  в том,   что он  самовластно   украсил   себя   орденом св. апостола  Андрея и носил его публично для придания себе важности вне России; о русской службе отзывался с пренебрежением, чтоб оправдать свой выход из нея.   Ни то ни другое не могло пройти безнаказанно. Так миновало несколько лет, во время которых он скитался по Франции,   Голландии, Англии, но нигде не успел пристроиться,  потому что, выдавая себя за инженернаго генерала и нося важный орден, котораго достоинство было известно, он не мог получить несоответственной им многозначительной должности. Когда же он, в 1711 r., приехал в Берлин, и там не побоялся щеголять в русском ордене, его, 5-го апреля, по заявлению русскаго посла Альбрехта фон-дер-Лита,   арестовали  и орден с него сняли на улице. Но 16-го апреля Ламбер бежал из-под ареста в Лейпциг. Фон-дер-Лит и туда писал, чтобъ его схватили, но Ламбер успел  еще  ранее  бежать  в   Прагу,   а потом уж и следы его   пропали.   Вот,   что писал   из Лейпцига   фон-дер Лит:   «Ламбер дезертировал из Гродно, когда шведский король  подошел к этому городу;   писал разные пасквили на лица  двора его царскаго величества,   в особенности  на князя Меншикова, и обманом присвоил себй кавалерский орден», и т. д. Эти слова подтверждают то, что сказано выше.

    Автор заключает 6-е письмо сведением о первой супруге Петра Великаго, заключенной в то время в монастыре, а переводчик прибавляет к ним примечания, но оба ошибаются Так как содержание этого письма продолжается в седьмом письме, то до него мы отложим все. что можно сказать по этому предмету.

     

    ПРРИМ 1

     Nachricht von einem Bûche. Briefe uber Russland, von einem Frauenzimmer, das sich einige Zeit daselbst aufgehalten, an ihre Freundin in England, mit historischen Anmerkungen. Aus dem Englichen. Leipzig. 1775. 12° 186 Seiten u. eine Stammtafel.

    ПРИМ[2] В Poccии, со времен Петра Великаго (с 1700 г.), гражданский год, как всем известно, начинается с января, при чем принято исчисление времени по старому стилю.

    ПРИМ[3] «Русская Cnfhbyf» изд. 1873 г., том VIII, стр. 42.

    ПРИМ[4] "Русская Старина", изд. 1873 г., том VIII, стр. 42—43.

    ПРИМ[5] Подробное донесение Кейзерлинга об этих «неприятностях», состоявших—ни больше, ни меньше—в том, что прусский посол был избит гайдуками князя Менншкова, напечатано в «Русской Старине» изд. 1872 г., том V, стр. 803—844, в переводе с немецкой копии с подлинника, хранящагося в берлинском секретном государственном архиве.            Ред.

    ПРИМ[6] «Русская Старина», изд. 1873 г.. том VIII, стр.  43—44.


    НАЗАД
    СОДЕРЖАНИЕ
    ВПЕРЕД