Когда весной сорок пятого Лактионов
заключил договор на первую последипломную
картину, он собирался дать ей название
«Встреча». Было опробовано несколько
вариантов выбранной темы, но все решил
случай. Проживая в эту пору в подмосковном
Загорске, в одной из келий Троице-Сергиева
монастыря, художник однажды встретил
на прогулке солдата с перевязанной
рукой и опиравшегося при ходьбе на
палку. Останавливаясь, солдат извлекал
треугольник письма и, похоже, сверялся
с адресом. Лактионов, движимый
профессиональным интересом, не замедлил
разговорить солдатика, помог ему найти
нужный адрес и проследил, как открылась
дверь, как вспыхнуло лицо женщины,
получившей заветный треугольник. Тема
картины «Письмо с фронта» окончательно
определилась. Оставалось придумать
других героев полотна, разобраться с
деталями. Монастырский двор следовало
раздвинуть-углубить, крыльцо вдвое
расширить, дать побольше солнца-воздуха,
воздуха радости и победы.
Лактионов
сделал эскиз, на котором слева от девочки
стояло корыто, а справа у стенки
заготовленный штабелек дров. Заишедший
на огонек художник Грицай боковые
атрибуты категорически отверг: не надо
распылять внимание зрителя. Вообще
говоря, всякое крупное произведение
суть коллективное, если не прямо, так
косвенно. Например, в роли солдата-письмоносца
оказался опять-таки свой брат-художник
В.И.Нифонтов. Вернувшись с фронта, как
и положено, в армейской форме, он всем
своим бравым видом просился на холст.
Только руку пришлось бинтом привязать
и слегка опереть на рукодельный
костылик-палочку. Женщина с конвертом,
плечом к стенке это сестра матери
Лактионова Евдокия Никифоровна. Дети
и впрямь его дети. Пионер, читающий
письмо, это семилетний сын художника
Сережа, девочка с косами дочурка
Светлана. Ну и, наконец, девушка в
кофточке, с красной повязкой дежурного
ПВО это соседка. Она вся в солнце, а ее
улыбка только добавляет тепла и света,
наполняющих картину.
А
картина-то была о-огромная, метра два
на полтора, стояла прямо на полу, мешала
проходу, свет заоконный застила. А тут
еще коза соседская проживала, да и
проверила подрамник на прочность,
боднула и опрокинула картину. Хорошо
еще холст не порвала. Однако, дело
двигалось. Два года целенаправленной
работы и картина была готова. Прямо ко
Всесоюзной художественной выставке,
состоявшейся в 1948 году. Но сперва надо
было довезти картину до Москвы и показать
ее председателю оргкомитета Александру
Михайловичу Герасимову, автору портретов
самого Сталина. Тому самому Герасимову,
который гордо заявлял (не для печати),
что приехал в Москву, имея в активе
«хрен да трубку». А теперь он ого-го! И
вот высочайший просмотр. Герасимов
смотрит, вздыхает: чмокает, а ни слова
не говорит. Лактионов не выдержал: Ну,
что скажете, Александр Михайлович? И
Герасимов, наконец: Ну, что тебе, милый
мой, сказать? Молодец! И была в той
сдержанной похвале не совсем белая
зависть.
Оставив свою
картину на выставке, Лактионов возвратился
к себе в Загорск, но вскоре получил
телеграмму с указанием незамедлительно
вернуться в столицу, да еще с кистями
и красками. Делать нечего, пришлось
ехать. А там и узнал, что в Комитете по
делам искусств проявили недовольство
подгнившим на картине полом. В советской,
мол, действительности таких полов быть
не может. В жизни, конечно, такие полы
иногда встречаются, но не следует
акцентировать внимание И тэ-дэ, и тэ-пэ.
Словом, подновить вышеуказанный пол!
К счастью, в том же Комитете бытовали
и противоположные мнения, и посему
«половой вопрос» предали в этот раз
забвению.
Итак, выставка!
В самой Третьяковской галерее. Жаль
только, что картину повесили в полутемном
коридоре. Там и так тесно, а тут еще
зрители стали притормаживать у «Письма
с фронта» - толчея и всякие неудобства.
Экскурсоводы ропщут, экскурсанты
толпятся, жаждут посмотреть. Наконец,
подобрали другое место, перевесили.
Теперь осаждали «Книгу отзывов». Каждый
хотел запечатлеть свой восторг, выразить
благодарность художнику. Писали, что
картина самая интересная и правдивая
на всей выставке. Примерно в том же духе
заявил и сопровождавший правительственную
комиссию заместитель директора
Третьяковской галереи Г.В.Жидков: такого
интереса зрителей к одной картине здесь
не наблюдали со времени катастрофы,
произошедшей с картиной Репина «Иван
Грозный и сын его Иван».«Комплимент»
был сомнительным, ибо там речь шла о
«нападении» душевнобольного зрителя
на репинскую картину, а здесь - единодушие
в оценке и оценке высокой.
И
тем не менее окончательную точку в
признании картины Александра Лактионова
«Письмо с фронта» поставили партия и
правительство, присудив художнику
Сталинскую премию. Ее присудили с
некоторым запозданием, т. е. в апреле
1949 года, но это не помешало самой широкой
общественности в еще большем объеме
проявить любовь к художнику и его
произведению: косяком шли коллективные
и личные поздравления от всевозможных
творческих союзов, организаций и
учреждений. Поздравляли, звонили,
телеграфировали друзья, родственники,
знакомые и совсем не знакомые. По сути
дела это была не просто заслуженная
слава в ее истинном проявлении, а
разрешенная сверху кампания, в данном
случае со знаком «плюс». И это надо было
пережить художнику. Без «головокружения
от успехов».
Впрочем,
картина «Письмо с фронта» уже жила
самостоятельной, не зависимой от
художника, жизнью. Ее включали в школьные
учебники, помещали на страницах
календарей, на разворотах журналов
«Огонек», «Работница», «Крестьянка»,
печатали на отдельных листах в рамку
и под стекло. И в этом была заслуга в
первую очередь самого художника,
написавшего талантливую вещь.
http://www.c-cafe.ru
<a
href='http://www.c-cafe.ru/days/bio/47/014_47.php'><b>Биография
Александра Ивановича Лактионова</b></a>
АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ЛАКТИОНОВ
(1910-1972), русский художник. Родился в
Ростове-на-Дону 16 (29) мая 1910 года в семье
кузнеца. Учился в ленинградской Академии
художеств (1926-1929), а также в аспирантуре
этой академии у И.Э. Грабаря
(1938-1944); среди его наставников особое
влияние на молодого художника оказал
И.И. Бродский. Лактионов специально
изучал технику письма старых мастеров.
Известен прежде всего картиной
"Письмо с фронта" (1947, Третьяковская
галерея; Сталинская премия 1948), где
сценка из тихой жизни провинциального
городка выразила чувства мира и покоя,
навеянные окончанием войны. В других
его произведениях доминирует "тематический"
официоз, как в полотне "На новую
квартиру" (1952). Ностальгия по классике,
понимаемой как мир тихого уюта, выразилась
в его идиллически-салонном групповом
портрете пожилых актеров ("Обеспеченная
старость", 1958-1960, собственность
Министерства культуры Российской
федерации). Столь же иллюзионистичны и
другие портреты его работы, многие из
которых (в особенности графические)
были специально рассчитаны на
газетно-журнальное воспроизведение.
Умер Александр Иванович
Лактионов в Москве 15 марта 1972 года.