БОТКИН Василий Петрович
27 декабря 1811 (8 января 1812), Москва — 10 (22) октября 1869,
Санкт-Петербург) — русский очеркист, литературный критик, переводчик
* 1 *
Мадрит. Май.1
Нечего вам говорить, с каким
любопытством переезжал я границу
Испании, с каким жадным вниманием
встретил я Ирун (Yrun), первый пограничный
испанский город, где, дилижанс наш
остановился завтракать. Здесь же была
и последняя станция на французских
лошадях. В Ируне наш испанский дилижанс
получил испанскую упряжь: десять
красивых, сильных мулов. Весело смотреть,
как их холят испанцы: вся задняя половина
выбрита, грива в лентах, на голове
высокий букет из разноцветной шерсти.
Здесь же верх нашего дилижанса нагрузили
дюжиною ружей и trabucos (род мушкетонов2),
между которыми поместились двое солдат,
чтоб отстреливаться в случае нападения
разбойников. Как ни будьте недоверчивы
ко всем слухам и рассказам о разбойниках,
но когда - дилижанс вооружают как
подвижную крепость, поневоле иногда
подумаешь о них.3 Мои товарищи в
дилижансе советовали мне, путешествуя
по Испании, иметь при себе наличными
деньгами столько, сколько нужно от
одного большого города до другого,4
-- франков 200 или 300, а остальные деньги
в векселях; эти 300 франков необходимы
еще и для того, чтоб избавиться от
дурного обращения разбойников,
которые, если при путешественнике не
окажется вовсе или очень мало денег,
вымещают на нем свое неудовольствие
побоями.5 Ирун познакомил меня и
с испанскою кухнею: весь завтрак
приготовлен был на дурном оливковом
масле, которое воняло, как то, которое
называется у нас обыкновенно деревянным.
Впрочем, товарищи мои испанцы обрадовались
ему, говоря, что они не могли есть
оливкового масла во Франции: оно не
пахнет маслом. Здесь же увидел я и
классический плащ испанский (capa); угрюмо
и спокойно, завернувшись в свои коричневые
плащи, смотрели мужики на проезжавший
дилижанс. Ни в движениях, ни во взглядах
не обнаруживалось у них того живого
любопытства, с каким житель юга, например
итальянец, встречает всякую проезжую
телегу и тотчас обступает ее.6 Эти
спокойные, величавые манеры особенно
поражают после французской подвижности
и увертливости. Il n'y a plus de Pyrenees {Нет
больше Пиренеев (франц.).} Людовика
XIV7 показывает только, что так
называемый великий король по имел
никакого понятия об Испании. Никогда
природа и нравы не разделяли две страны
с большею резкостию!
Теперь между главными городами
Испании (не всеми) и Мадритом, хотя
изредка, ходят дилижансы; но когда
первый дилижанс, назад тому лет двадцать,
отправился из Мадрита, -- за несколько
миль от Мадрита он был остановлен толпою
народа и сожжен вместе с чемоданами
путешественников. Второй провожали
два взвода кавалерии до самой границы.
Это продолжалось целый месяц, пока
народ не привык к этому нововведению,
которое, между прочим, отбивало доход
у погонщиков мулов и лошадей (arrieros),
верхом на которых обыкновенно
путешествовали по Испании. Испанские,
дилижансы по ночам не ездят, как у
итальянских vetturini, {извозчиков (итал.).}
у них назначены места для ночлегов.
День оканчивают они в 3 и 5 часов вечера,
выезжая на другой день рано утром.
Разумеется, такого рода езда ведется
из осторожности, и для путешественника
она приятна, во-первых, тем, что имеешь
время взглянуть на города, а во-вторых,
можно часа три уснуть на постели (хотя
здесь они очень плохи).8 Дорога
до Виттории печально-живописна: селений
мало, изредка по горам виднеются одинокие
дома, большие, полуразвалившиеся.
Испанец не любит съеживаться, он живет
сально, бедно, но широко. И как все это
заброшено, как всюду еще видны следы
междоусобной войны! В иных селениях
есть дома, наскоро укрепленные, -- на
них следы ядер и пуль; другие стоят с
полуразрушенными крышами. Сальные,
одинокие постоялые дворы (ventas) нисколько
не изменились со времени странствования
Дон-Кихота: та же большая комната, вроде
сарая, подпертая толстыми колоннами,
вместо стульев каменная скамья, вделанная
в стену; посреди громадный камин, дым
которого выходит в отверстие, проделанное
в коническом потолке. Я ничего не решался
спрашивать там, кроме вина, да и то
нестерпимо воняло своим кожаным
мешком... Франция только за 30 миль, --
можно подумать, что она за 2000!